Корректор. Книга первая: Ничьи котята - Страница 14

– Ну так что, пойдешь? – нетерпеливо переспросил Дзинтон.

– Ладно, уговорил, – улыбнулась Цукка. – Я вспомнила, что мне еще кое-то нужно купить в магазине. Заодно и зайдем.

– Женщины! – Дзинтон возвел очи к небу. – Только о покупках и думают.

– Зато мужчины, похоже, вообще не думают, – отпарировала Цукка. – Как я без утюга одежду гладить стану? Мне, между прочим, на работу опрятной ходить положено.

– А, утюг есть, – Дзинтон беззаботно махнул рукой. – У меня в комнате. Я его потом сюда принесу, пользуйся. Ну, пошли, а то солнце уже к закату клонится. Через пару часов темнеть начнет. Переодевайся, если надо, я тебя на дворе жду. – Он повернулся и стремительно вышел из кухни.

Цукка снова улыбнулась – не человек, ураган! – и пошла за ним. Интересно, он что, так ухаживает? Или просто соскучился в одиночестве? А ведь она так и не знает о нем почти ничего. Ну, сейчас и спросит.

Дзинтон и в самом деле показал ей несколько путей в город, о которых сама Цукка ни за что не догадалась бы. Оказывается, мароны, окружавшие отель, когда-то являлись частью довольно большого и, наверное, красивого парка при отеле. Сейчас парк зарос густым подлеском и мало чем отличался от дикого леса. Вокруг него по большей части еще сохранилась легкая деревянная ограда, хотя тикуриновые жерди под действием ветра и дождей местами расщепились и попадали на землю.

Из дворика перед входом имелось, оказывается, аж три выхода: один – через главные ворота, а два других – через калитки в боковых стенах, от которых через парк вели тропинки, проходя через остатки калиток в ограде и убегая дальше. Одна такая стежка, попетляв между деревьями, выводила к обрыву над бухтой, по которому вниз, в город, шла крутая каменная лестница с местам осыпавшимися ступеньками. С торчащей над обрывом скалы, которую Дзинтон назвал смотровой, открывался великолепный вид на раскинувшиеся внизу бухту и город, даже более шикарный, чем с давешней смотровой площадки.

– Не стоит здесь в темноте ходить, а то костей не соберешь, – предупредил парень. – Надо подсветку, наверное, сделать, но пока не до того. Но при свете до транспорта здесь путь раза в два короче. Там, внизу, Сиреневый бульвар, по нему монорельс идет.

Другая тропинка, грунтовая, тоже выводила к обрыву и ныряла куда-то вниз, к покрытым ползучей березой каменистым осыпям океанского берега. По ней Цукка не рискнула бы путешествовать и днем, разве что ее кто-то страховал бы привязанным к талии канатом. Зато с обрыва открывался захватывающий дух вид на океан, сияющий и переливающийся под лучами солнца. Цукка пообещала себе, что обязательно посмотрит отсюда на первое же цунами – когда гигантская, в двадцать, а то и тридцать саженей, волна вырастает над мелководьем и, разгоняясь, обрушивается на скалистый берег, круша и разбрасывая камни. Зрелище, наверное, впечатляющее. Совсем не то, что в бухте, где она ослаблена узким длинным устьем.

Третья тропинка, заасфальтированная, тоже вела на внешний берег, но близко к океану не спускалась. Она, по словам Дзинтона, тянулась версты на три-четыре, проходя по пути через несколько и поныне действующих гостиничных комплексов и вливаясь в сеть проложенных по горам терренкуров, предназначенных специально для прогулок отдыхающих.

Помимо этих тропинок, через парк можно было ходить и напрямую, выбираясь к оградам одно– и двухэтажных домов, между которыми к окружающим улицам пробирались узкие стежки.

– Откуда ты все знаешь? – удивилась Цукка, когда Дзинтон вывел ее на тихую, заросшую травой улочку. – У тебя словно карта в голове.

– А я здесь уже полгода живу, – пояснил парень. – Успел исследовать. Времени свободного много, вот и шляюсь где ни попадя.

– Полгода? А где ты жил раньше?

– Любопытная ты, как кошка, – рассмеялся Дзинтон. – Где я только не жил! Вообще-то я из Оканаки, но мне там не понравилось. Сбежал я оттуда.

– В Оканаке не понравилось? – изумилась Цукка. – Но она же столица! Не то что наше провинциальное захолустье!

– Масария – далеко не захолустье, – качнул головой Дзинтон. – Крупный порт, через который идет не менее семи процентов всего морского грузооборота Катонии. Она очень удачно расположена в географическом плане, и если бы не постоянные цунами… А кроме того, столица – а что столица? Большой, шумный, грязный город, с бешеным темпом жизни, не нужным никому, даже самим жителям. Люди думают о деньгах, карьере, о том, как бы получше и пошикарнее провести отпуск – по возможности как можно дальше от дома. Куча машин, постоянные пробки, вонючий воздух, зимой снег, который даже толком лечь не может, сразу тает на асфальте, а ночами влага замерзает, так что получается гололед. Его засыпают химическими смесями, которые потом вымываются на газоны, убивая траву и деревья. В общем, хорошего мало.

– Но… – Цукка растерялась. – Все-таки это столица.

– Ну и что с того? Что есть там, чего нет в Масарии? Дорогие кабаки с проститутками, в которых за вечер можно просадить твое месячное жалование и даже не получить особого удовольствия? Гадюшники в виде Ассамблеи, правительства, президентской администрации? Артистическая богема, от близкого знакомства с которой может и стошнить? Спасибо, но я не вижу там ничего привлекательного.

Цукка не нашлась, что ответить. В ее представлении столица являлась далеким городом, всегда сияющим огнями, где люди веселы и доброжелательны, а жизнь легка и беззаботна. Пробки? Мертвые деревья? Кабаки? Гадюшники? Конечно, Дзинтон должен знать, о чем говорит, но…

– А почему ты уехал из Оканаки? – наконец спросила она. – Только потому, что там не нравилось?