Корректор. Книга первая: Ничьи котята - Страница 73

Саматта, однако, к ней не притронулся. Он молча сел рядом, в полусажени, и принялся смотреть вниз, на бухту. Карина поежилась и привычным движением обняла себя за коленки. Чего ему надо?

– У меня есть дочь, – негромко произнес капитан. – Примерно твоего возраста. Два периода назад ей исполнилось двенадцать. Я ходил смотреть на нее… издали. Она удивительно быстро взрослеет. А ведь еще год или два назад она была совсем маленькой девочкой.

Карина промолчала. Зачем он рассказывает ей такое?

– Знаешь, когда мы штурмовали отель… вернее, когда я уже стоял во дворе и смотрел, как ты плачешь, я подумал – а что, если бы на твоем месте оказалась моя дочка? Что, если бы на нее охотились здоровые мужики с автоматами? Знаешь, мне стало так паршиво, что захотелось дать самому себе по морде.

Молчание. Минуту спустя Карина слегка повернула голову и искоса взглянула на соседа. Тот сидел, скрестив ноги и устремив взгляд прямо перед собой.

– Почему ты смотрел на свою дочь издали? – осторожно осведомилась она. – Почему она не живет с тобой?

– Потому что мы с ее матерью разошлись три года назад. Мирно разошлись, без скандалов и претензий. Сейчас у нее новая семья. Новый отец, которого, кажется, она любит. Я не хожу к ним – зачем мне встревать в ее жизнь, заставлять разрываться между мной и матерью, мной и новым отцом? Пусть она живет в мире.

– Глупо, – решительно сказала Карина. – Если бы мой отец был жив, я бы ждала его каждый день. Наверняка твоя дочь тоже ждет тебя.

– Возможно, – Саматта склонил голову. – А может, и нет. Она только недавно вышла из больницы. Тяжелая операция на печени. Ей было очень плохо, и ее новый отец не вылезал из больницы, попеременно с матерью дежурил у ее кровати. Он… тоже хороший человек. А у меня была работа – и очень немного свободного времени. И постоянные командировки, иногда очень долгие. Временами после возвращения мне казалось, что она почти забыла меня. Наверное, лучше, если она меня забудет совсем.

– Неправда! – горячо сказала Карина. Внезапно в душе у нее поднялась волна сочувствия к большому сильному мужчине, разлученному с дочерью. Ну почему, почему мир так несправедлив? Почему дети не могут жить со своими родителями? – Ты должен встречаться с ней!

– Спасибо, Карина, я подумаю, – Саматта кивнул. – Но я сейчас не о том. Карина, ты веришь, что я действительно жалею о том, что произошло? Ты можешь простить меня? Я знаю, что с тобой делали, и больше всего жалею, что сам не вытащил тебя из этого проклятого Института.

– Честно жалеешь? – спросила девочка, испытующе глядя на него. – Честно-честно?

– Честно-честно! – без улыбки кивнул мужчина. – Честнее не бывает.

– А почему ты тогда хотел поймать меня и вернуть в Институт?

– Потому что я профессиональный солдат, Карина. А профессионал обязан делать свою работу хорошо, даже если она ему противна. Мне давно стоило подать рапорт о переводе, но я все не решался. Наверное, даже хорошо, что меня выбарабанили. По крайней мере, не придется больше разрываться между совестью и долгом.

– Ладно, тогда мир, – Карина повернулась к нему и протянула ладошку. – Только больше ни в кого не стреляй.

– Я больше никогда не стану стрелять в детей, – согласно качнул головой капитан, осторожно сжимая детскую ладонь в своей огромной лапище. – Но есть много таких, в кого следует стрелять. Тот же директор Института, например.

– Папа говорит, что насилие редко что-либо решает, – решительно сказала Карина. – Раньше я бы тоже убила директора, если бы смогла дотянуться. А теперь не стану. Может быть, ему когда-нибудь станет стыдно за то, что он и его служащие натворили.

– Стыдно? – хмыкнул Саматта. – Очень сомневаюсь.

– Все равно, – упрямо сказала девочка. – Папа говорит, что убивают только слабые и трусы. Саматта, если хочешь со мной дружить, пообещай, что никого и никогда не станешь убивать. Ну, разве что уж совсем никак по-другому нельзя… – добавила она, поколебавшись.

– Раз твой папа так говорит, то обещаю, – кивнул капитан. – Я уже успел заметить, что он ничего не говорит просто так. Знаешь, Карина, тебе ужасно повезло, что вы с ним встретились.

– Я знаю, – согласилась девочка. – Он…

– Тихо! – внезапно произнес капитан. Что-то нехорошее происходило совсем рядом. Или нет, нехорошее – не то слово. Опасность – не непосредственная угроза, а что-то холодно-угрожающее, враждебное. Внимание чужого человека, направленное на Карину. И немного на него самого. Он неосознанно потянулся туда, откуда внимание текло.

Густой кустарник в двух сотнях саженей, на склоне соседней горы. Человек в камуфляже. Вооружен, но тяжелый пистолет лежит в кобуре, в ладони – бинокль с электронным усилителем: наблюдатель, не убийца. Небольшая видеокамера с телескопическим объективом, направленный микрофон, остатки еды и бутылка простой воды в пакете под боком. Аккуратно прикопанные испражнения неподалеку. Пост наблюдения, размещенный как минимум с утра.

Отчет: периметр участка не нарушен. Пассивная защита дома задействована в обычном режиме. Непосредственная угроза отсутствует, уровень эвристики – третий. Уровень тревоги – первый. Рекомендация: по возможности быстрое устранение наблюдателя. Средства активного воздействия сфокусированы на единичной цели, летальный режим запрещен. Супервизор уведомлен об угрозе. Оператор-стажер уведомлен.

Рядом – присутствие Карины. Эффектор в полной готовности, активирована силовая функция. Внимание! Оператор эффектора неквалифицирован, угроза случайных травм окружающих. Рекомендация: временно деактивировать эффектор, провести дополнительный тренинг оператора.