Корректор. Книга первая: Ничьи котята - Страница 83

– Бери резервную группу, две камеры и через полчаса будь возле ворот Института человека. И зарезервируй у руководства прямой эфир начиная с десяти сорока. Плевать, что стоит в программе в это время. Запомнил?

– Эй! – возмутился репортер. – Ты кто? И что я забыл у Института человека?

– Мое дело предупредить. Если не соизволишь оторвать задницу от стула, локти кусать будешь до конца жизни. А я вполне могу набрать номер "Известий".

– Но…

Связь прервалась, и в тесном кабинете воцарилась тишина. Вай Краамс в нерешительности замер. Судя по голосу, человек, мужчина неопределенного возраста. Псих? Помедлив, репортер ткнул в кнопку вызова шефа.

– Что? – недовольно спросил тот после пяти или шести звонков. – Я занят.

– Мне только что позвонили. Номер не определился, – сообщил репортер. – Картинки не было.

Шеф слегка приподнял бровь, что свидетельствовало о средней степени удивления.

– Звонивший сказал, что через полчаса я должен быть у Института человека, а с пол-одиннадцатого нужно зарезервировать прямой эфир. Детали не уточнялись, угрожал позвонить в "Известия".

Бровь шефа приподнялась еще выше. Несколько секунд зубр тележурналистики прокручивал сообщение в голове, потом спросил:

– Сам-то что думаешь? Шизик?

– Не знаю, – мотнул головой Вай. – По голосу не скажешь, но шизиков так редко определить можно. Возможно, дурацкая шутка.

– Ну и?

– Некогда думать. Нужно ехать. Чувствую – что-то случится. В крайнем случае теряем час времени и немного бензина. Прямой эфир подготовить, но программу не прерывать, предварительного извещения не давать. Поставить на желтый сигнал, окончательное решение приму на месте.

Шеф поморщился. Ну еще бы – отправить последнюю дежурную бригаду неизвестно зачем. А вдруг что-то действительно важное случится?

– Надо ехать, шеф, – с нажимом сказал Вай. – Меня чутье еще ни разу не обманывало.

– Ладно, – кивнул шеф. – Прямой эфир в десять сорок две на желтом сигнале, в десять сорок от тебя отмашка.

– Понял. Отбой.

Щелкнув клавишей сброса, репортер быстро глянул на часы. 10:01. Времени в обрез – только-только подхватиться и добраться до места. Жаль, не сходил пожрать на полчаса раньше…

Карина вцепилась в руку Дзинтона так, словно тонула в глубоком омуте. Все три ее невидимых руки напряглись, свернувшись в тугие спирали, готовые в любой момент начать крушить и разрывать. Тогда ночью, со всех ног убегая по темным, плохо освещенным улицам, она не запомнила окружающую местность, но внутренний сигнал опасности звенел не переставая. Они приближались к Институту! Там, за следующим поворотом. Или чуть дальше… Ужас потихоньку сковывал ее грудь, сердце билось все сильнее. А что если эта тетка, Эхира, их предала? Почему папа ей верит? Ведь она – заместитель директора! Может, не стоило соглашаться, когда папа предложил ей посмотреть, как проклятый Институт погибнет?

Словно почувствовав ее страх, Дзинтон остановился и присел перед девочкой на корточки.

– Карина, ты все еще можешь отказаться, – спокойно произнес он. – Если тебе так плохо, так страшно, может, не стоит туда ходить? Пойдешь домой?

Карина глубоко вздохнула и помотала головой. Нет, так нельзя. Она должна увидеть все своими глазами. Иначе она до конца жизни будет бояться. Папа сказал, что единственный способ победить свой страх – взглянуть ему в глаза и преодолеть его. И она знает – папа прав.

Дзинтон погладил ее по голове и выпрямился.

– Ну, храбрый заяц, пошли, – улыбнулся он. – Время на исходе. Ничего не бойся – я с тобой. Да, и не обращай внимания на то, что станет говорить Эхира. Тебя это удивит, но так надо. Это такая игра. Ага?

– Ага! – решительно тряхнула головой девочка.

– Тогда вперед.

За следующим поворотом обнаружилась небольшая вымощенная древней брусчаткой площадь. Несмотря на полуденный час, она оказалась совершенно пустой. Дальнюю ее часть обрубала высокая кованая ограда с высокими воротами, за которой начинался густой парк. Сквозь листья едва просвечивали белые стены корпусов Института. Поверху ограды тянулись тонкие нити проволоки-"ухорезки".

…кромешная тьма, завывание ветра, угрожающий шепот листвы. Яркие пятна прожекторов за спиной, глухое завывание сирен. Гнущийся под паническими ударами невидимых рук металл ограды – и отчаянное бегство в неизвестность, а под босыми ногами – твердые острые корни…

Карина вздрогнула, отгоняя видение, стиснула зубы и слегка ускорила шаг. Папа с ней, и она ничего не боится. Ничего! Вот только в животе противная слабость…

Словно почувствовав ее тревогу, Дзинтон положил руку ей на плечо. Десять шагов. Двадцать. Тридцать… Вот ворота уже маячат в десятке шагов впереди, а из-за темного стекла сторожевой будки смотрят настороженные глаза охранника. Охранника не видно с улицы, но она умеет видеть не только сквозь зеркальные стекла.

Пять шагов до ворот. Охранник – не тот, что смотрел сквозь стекло, другой – вышел из будки навстречу. На лице скучающая мина.

– Что нужно? – лениво спросил он. – Сюда нельзя посторонним…

Что-то в его лице неуловимо изменилось. На нем все еще скука, но уже фальшивая. Он изо всех сил старался, чтобы пришельцы не заметили его страх, но его рука против воли поползла к кобуре.

– Мы пришли к господину директору Джою Митере, – спокойно произнес Дзинтон. – Нас ждут.

– Пропустите их, – Эхира подошла к ограде с другой стороны, появившись из-за толстого дерева. – Я проведу их по территории.

Охранник заколебался.

– Но, госпожа заместитель директора, – начал он, – без заранее заказанного гостевого пропуска…